Мы решили, что нужно придумывать что-то такое, что мы можем сделать здесь. И мы начали придумывать: создали гугл-документ и стали его все вместе редактировать. За основу программы первых месяцев работы Креативного пространства взяли программу воронежского фестиваля «Город прав», которую мы адаптировали не под интенсивную, а под долговременную работу.

Когда мы начали это делать, ко мне стали подходить люди, даже не знавшие, над чем мы работаем, и говорили, что круто было бы сделать такую площадку. Я отвечал: «Ни слова больше. Добавляю тебя в чатик». В какой-то момент собралось довольно много людей, и мы всё это сделали.

Не могу пока сказать, возможно ли это. Мы всё же не весь Дом прав человека, мы его второй этаж — креативное, открытое пространство. Для нас это синонимы. Мы работаем как площадка, давая проектам шанс. Если они решат, что что-то нужно сделать, они это сделают с нами или без нас. Например, в Пскове есть гражданские, неаффилированные содружества юристов, которые помогают людям, есть околополитические организации, которые консультируют по проблемам ЖКХ. Если что-то сформируется на нашей площадке и сможет работать, мы только за. Но для этого нужны юристы, их желание и запрос со стороны общества. Мы только даём им шанс, мы же не будем заставлять их что-то делать.

В каком-то виде запрос есть всегда. Но, судя по всему, существующими юристами, околополитическими организациями он удовлетворён. По крайней мере, со стороны юристов я не вижу желания здесь что-то делать. Они работают, и в общем и целом, наверное, эффективно.

Первое время мы не понимали, кто приходит. Было очень интересно, мы звали людей, они говорили, что придут. В итоге приходили ровно столько, сколько мы звали, но совершенно другие люди. Но уже сейчас, в 2019 году, мне кажется, я начинаю понимать нашу целевую аудиторию. Аудитория, которая просто ходила на любую движуху, немного отсеивается, мы понимаем, что они не совсем наши. Мы рады, когда к нам приходит молодёжь — в основном, старшие школьники и студенты Псковского государственного университета. Они понимают, о чём мы говорим, что здесь можно делать. На какие-то важные для нас мероприятия сейчас приходят только они.

У нас проходят разные мероприятия, какие-то мы делаем в развлекательном, какие-то — в образовательном формате. Понятно, что на развлекательные мероприятия приходят люди, которые хотят развлекаться. Но когда Миша Мышкин читает лекцию по истории Джона Леннона, я вижу, кто на неё приходит. Или когда мы устраиваем «Свою игру», я вижу, кто побеждает — это одни и те же люди.

К нам приходят люди и говорят: «Нам нужна площадка, чтобы делать вот это». Мы смотрим, что они делают. Если это некоммерческий, благотворительный, гражданский активизм, мы с них за это денег не берём, пускаем их сюда и даём им всё необходимое, что они просят. Но они обычно всё приносят с собой. Если человек делает коммерцию, мы просим процент. Наше пространство позволяет проводить праздники — у нас чисто, красивая отделка, камин — всё очень душевно. Особенно это нравится детям, они возвращаются снова и снова. Мы за такие мероприятия просим почасовую оплату, потому что на это время мы вынуждены блокировать пространство. Пока это окупает нам только чай с печеньками.

Да, мы до сих пор пытаемся склеить коробку для пожертвований, но пока это не увенчалось успехом, что-то пошло не так.

Своей основной задачей мы ставим борьбу за гуманистические идеалы человечества. Соответственно, мы сюда не пустим людей, которые поддерживают что-то иное. Йога, рисование мандалы — ещё да. Но, например, астрология — уже нет, извините. Ярые представители политических партий фундаменталистского толка тоже пройдут мимо. Но до сих пор не было такого случая, чтобы мы кого-то не пустили, они просто не хотят приходить.

Здесь регулярно бывают ребята из «Единой России», из их молодёжных крыльев. Задерживаются только те, кто состоит там формально. Те, кто всей душой там, приходят сюда один раз и больше не появляются. То есть проблемы «не пустить» нет. Те, кого я бы не хотел видеть, сюда что-то и не очень хотят идти. Политические активисты, в основном, приходят как зрители, участники наших мероприятий. Нас используют как видеостудию ребята из Штаба Навального, пишут диалоги на локальные темы.

Ни разу не просились, у них всё хорошо с площадками в городе. Если попросятся, будем думать и принимать решение. Всё зависит от религиозной организации и чего они хотят. Если они хотят помогать онкобольным детям, почему нет? Если проповедовать — почему да?

Есть два основных канала, первый — интернет. У нас есть паблики ВКонтакте (самый большой), в Инстаграме (поменьше), в Фейсбуке (ещё меньше), в Телеграме — совсем чуть-чуть. И человек 10 в Ютьюбе, но мы завели канал неделю назад. Мы рисуем красивые афиши и публикуем там, причём стараемся рисовать сами, чтобы это было красиво. Несколько сотен человек это видит, кто-то приходит.

Второй канал — это наши еженедельные встречи здесь, у камина. Мы в интернете пишем, что встреча у камина состоится тогда-то, народ приходит, мы здесь пьём чай и рассказываем, что будет на следующей неделе. На эти встречи мы зовём тех, кто хочет провести мероприятие. На встрече у камина принимается решение, пустить или не пустить, если сделать, то в каком формате, что-то убрать, что-то добавить. Иногда кого-то объединить — бывает так, что совершенно разные НКО могут сделать что-то вместе, при том что до этого друг друга не знали. У меня был потрясающий опыт взаимодействия двух организаций — это встреча «Мемориала» с фондом «Старость в радость». Изначально они очень скептически друг к другу относились, но буквально за час синхронизации они придумали, как могут взаимодействовать.

У обеих организаций нет офиса в Пскове, они просто не могли встретиться. Одни сами к нам пришли, со вторыми мы случайно познакомились на их акции. Они пришли, начали говорить: «Вы такие есть. Ой, и вы такие есть. Очень интересно, давайте что-то сделаем». И сделали.

Один пост в день, иногда реже, в зависимости от текущего количества мероприятий. У нас не как в питерском ОП, мероприятия не параллелятся.

Они все были классные. По горячим следам сразу назову спектакль-читку «Справедливость для диктатора». На второе место я бы поставил непрофильное мероприятие — наш Новый год. Мы сделали небольшой праздник за закрытыми дверями для резидентов пространства. Здесь внезапно собрались лучшие люди города. Некоторые потом признались, что это был один из лучших Новых годов за последние несколько лет.

На третьем месте — мне очень нравится коммерческое мероприятие, кажется, организация называется «Добрый жук». Они делают праздники для детей, родители платят символическую денежку, а дети получают настоящий праздник-сказку. У нас в детстве было что-то подобное, но очень редко, и это очень запоминалось. Я вижу, как здесь дети пищат от восторга.

Нужно было, конечно, про правозащитные штуки рассказать. Например, про мероприятие Макса Иванцова, который тренировал педагогов обучать детей правам человека. Но мне почему-то так захотелось сделать.

Мы написали правила на второй неделе. Они небольшие, по большей части, несерьёзные. Там мы просим не применять ни к кому насилие на территории пространства (правило это уже, конечно, нарушалось). Мы просим не спать на диванах ночью, потому что ночью мы закрыты (конечно, на этих диванах уже спали). То есть это не свод правил, а некий процесс постоянных договорённостей. Но за свободу мы или за правила — для меня этот вопрос открытый. Например, я до конца не понимаю, разрешать ли алкоголь в будние дни.

Во-первых, я бы хотел, чтобы пространство стало более самостоятельным, то есть требовало меньше моего времени и денег. Во-вторых, хочется большего наполнения, чтобы меньшая площадь простаивала. В-третьих, хотелось бы, чтобы сообщество, которое здесь внутри появилось, стало более самостоятельным. Чтобы не я пинал кого-то и говорил «давайте-давайте что-нибудь сделаем», а они сами. Чтобы появилась субъектность. То есть нужно превышение критической массы гражданской сознательности, чтобы это заработало само и без меня. Я верю, что в какой-то момент я стану здесь не нужен, они сами скинутся, заплатят аренду, если я пропаду, уеду на несколько месяцев.

Бегите! Это сжирает много времени, сил и достаточно много денег. Нетоксичных, некриминальных денег в России сейчас найти довольно сложно. Иностранные средства использовать практически запрещено законом об «иностранных агентах». Соответственно, приходится выкручиваться тем, что мы можем собрать краудфандингом или достать из кармана. Это сложно, требуется выносливость. В одиночку этого не сделать, если бы не помощь сестры, всё уже, наверное, закончилось бы.